Christmas meetings as a part of STAIRWAY TO HEAVEN exhibition was held on December 24, 2010 and January 5, 2011 in the ASTI Gallery. These meetings as well as the one-man album of the artist were named ECHO, and from our point of view it requires certain explanations.
As far back as in spring 2010, a concept had been declared: To treat creative activities in general irrespective of particular types and genres, as an ECHO of real events. The concept had been announced at Moscow International Art Fair Central House of Artists-2010 ECHOSPHERAS Integration.
This point of view deprives an Artist of the vanity right to be called ‘Demiurge’ but endows one with a right to be an ‘Instrument’, a guide of Creator’s ideas, which are conveyed through an Artist: in Music, Painting, Poetry, Architecture… An Artist just RESPONDS to anything perceived by his/her eye, ear, and above all, his/her heart. Nevertheless it often happens that no one, even the Artist does not know what the RESPONSE will be, HOW the Artist will echo events of the life.
The poem Echo by Alexander Sergeevich Pushkin (1831) made an epigraph to ECHO Album and to the Christmas meetings.
The One-man Album of Margarita Siourina has been published in two languages, in Russian and in English; besides explanatory text pages, fragments of poetry by Alexander Pushkin, Vladimir Nabokov, Omar Khayyam and Federico Garcia Lorca have been also included.
The curator of STAIRWAY TO HEAVEN exhibition and Art-Director of the ASTI Gallery Natella Voiskounski held the Christmas Meeting on December 24. Natella Voiskounski presented the concept of ECHO Album and suggested discussing the issue of translating poetry: in Literature, any translation is considered specifically as ECHO of an original due to obvious differences in languages and individual styles of translators. Natella Ilyinichna had edited texts for the Album and translated fragments form the poem by Vladimir Nabokov The Crimea (1920).
On Christmas Eve, it is so nice to speak about Good and Heart-warming among your friends… Natella Ilyinichna recited a number of her Christmas poems; some of these had been written in Russian first and then translated into English; others on the contrary had been written in English and then re-written into Russian.
Born in the cattle-shed
Among the cows
On the hay
On a cold December day
The child innocent of His own fate
Radiated the light and the smile
Seen from the thousand miles
Lit the star in the skies
To lead the Magi to the cave
To make Bethlehem the place of divine fame
‘n bring the Kings with the gifts of gold
To the King of the World
‘n turn the Earth into His eternal home
Since then He gives us blessing
and saves our souls…
Annunciation?
News brought by the Angel
Failed to distinguish
Destiny from destination?
Or to predict the verdict?
The first step to crucifixion
The way that turned to be the road
To death and to eternal life…
Humble obedience
To fame and to the merciless fate
Not to be late
To bring the Child to the World
With the divine smile
Tears - to soul and anguish - to Faith…
On January 5, 2011 in the ASTI Gallery, the friends got together again. Perhaps, holding literary meetings on Christmas will make a good tradition; public interest and a wish to participate are obvious. That time Natella Voiskounski offered a theme POETRY–PROSE: what they had in common and what the difference was; so once again it was the theme of ECHO: how Prose RESPONEDED to life, and how Poetry ANSWERED to the living.
Разница между поэзией и прозой?..
Поэзия растворяет, переламывает, перемалывает все жизненные впечатления и, сделав их своими, отдает потом листу бумаги, клочку, попавшемуся под руку, узкой полоске накануне полученного письма… Легкое прикосновение «включает» находившееся в сладкой дремоте воображение, и вот вы всецело во власти поэтического настроения…
Проза – мысль. Идея. Концепция. Развитие. Стиль. В прозе ты ведешь слово, ты – ведущий. В прозе тебя ведет Замысел. Ты – раб того, что сам и замыслил.
Поэзия – чувство. Неопределенность. Незнание. Предощущение. Ритм (размер звучит как-то двусмысленно). В поэзии слово ведет тебя. Ты – ведомый. Произносишь одно и то же слово по несколько раз. Пробуешь его «и на вкус, и на звук, и на взгляд…» И нет ответа, почему именно это слово зацепило душу.
Ясно только, что за окном дождь, тоскливый ветер срывает с деревьев последние листья, цепляющиеся за ветку, как за соломинку, и капли слезами бегут по стеклу до подоконника-подбородка…
Уверенной прозой входим мы в чужую жизнь и судьбу, проживаем ее, впитывая чужой язык, речь, жесты, походку, стараясь свой язык, свою речь подчинить какой-то незнакомой нам жизни, войти в ее ритм… найти слова и переписать чужую жизнь заново для неспешного прочтения в тиши мягкого кресла или под стук мчащихся под землей вагонов.
Вы помните детство? Волнение, которое охватывало вас от тяжести еще не раскрытой книги?.. Помните, как порой, не имея терпения жить долгой романной жизнью, вы заглядывали на последние страницы книги? «Так вот как все повернулось!» – говорили вы про себя. «Неужели он… А она… Впрочем, чему удивляться, ведь целая жизнь прошла…» Помните, как не терпелось узнать, что там, в конце – чем дело разрешится, чем сердце успокоится или, напротив, взволнуется и пронесет это волнение через всю жизнь… И тогда, проживая жизнь свою, как бы пишешь свой роман, свою книгу жизни.
Поэзия – вся нерв, вся на ладони. Начинаешь читать, и хочется оттянуть встречу с последней строчкой, а она – вот тут же, в конце и так небольшой страницы, ну в крайнем случае за ее открывающимся легким движением руки поворотом… И вся жизнь – вдох, и Любовь – выдох, и между первой и последней строчкой сонета – жизнь, уложенная в строгие четырнадцать строк. И хочется повторять и повторять полюбившиеся строфы, чтобы запомнить их на всю жизнь, как молитву. Но не как «Отче наш..», а как «Символ веры».
Тяжелыми кирпичами-шагами толстых романов и изящной россыпью рассказов проходит проза по жизни, стараясь не замечать хрупкой тени поэтических волнений чьей-то души. Но порой недостойная ревность разъедает силу и мощь увековеченной классикой прозы – никогда не достичь ей чарующей небрежной легкости беглых рифм, не заполнить лакун биением сердца, не стать ладонной иконкой, которую носишь с собой, у самого сердца. (Так мой отец пронес сквозь все годы войны томик любимого Багрицкого. И кажется, эта потертая книжка до сих пор хранит сердцебиение влюбленного в поэзию).
Но случается, на узкой дороге сойдутся двое, и не разойтись, не расстаться им. И тогда проза делается краткой, сочные метафоры накрывают ее, как девятый вал, и поэтические ритмы пробивают ее, как дробь или как дрожь. И рождается проза в стихах, проза поэтов.
The guests all joined in the discussion. It turned out that among the audience, there were people who have been writing prose and poetry for a long time, for all their lives actually… And the discussion passed on to ‘what is the truth?, and what… mania for writing was. Who knows?..
Где ты, моя умолкнувшая лира?
Ужель в руках поэта-графомана?
Он струны нежные перебирает
Своей натруженной рукой,
не знающей покоя…
Margarita Siourina told the guests how the idea of ECHO Album had been born, about interplay of paints and lyrics in her life, how Poetry echoed Painting or how Painting echoed intimate lines…
For the first time the artist read in public some of her poems, captured fragments of various periods of her life – echoing the stages…
Saxophonist
Embankment was deserted, bleak and narrow,
When people’s hearts and misty air were pierced
With melody of sax, a Cupid’s arrow,
A saxophonist’s desperation fierce –
The shadowy contours of those loving
Were trembling in the web of street and alley,
Their breath was merging over water running,
Below the bridges ever dim and heavy –
Plane trees were shivering with their maidenly bodies
And bathing branches in queer reflections,
A lonely sulky person in his forties
Was pondering gloomily over missed projections –
There’s mist and dusk; the time is gone forever…
Through foggy alleys, through the plane trees’ tears
Who brought them back, the memories and years, –
The saxophonist, desperate and fierce…
Notre Dame de Paris, 1994
White Self-Portrait, 2009
You are forty
Lift is coming. Just a glimpse of silver.
Touch your hair, oh reflection’s dim –
It’s a lead-like thin streak, it’s a ringer
In the hands so used to craft and skill –
Moonlight falls across still water surface.
Same. How sharp for me, sting for my burning mind –
Wait a bit. My hands are so thirsty.
Give me days. I hope, I’ll be in time…
Much and of many things has been said: on unique and remarkable Russian school of translation, including Marshak’s version of Sonnet 66 by Shakespeare, on Omar Khayyam and Vladimir Nabokov, on Pushkin and Eugene Onegin, on Talisman by Pushkin – an ancient ring of the Karaites, on Tauris, on peoples and languages, on civilisations of the past…
No one noticed how time flew…
I guess I know something of the world of words
I know even something of the world
I marry words and any happy marriage
‘s like a wedding carriage
Trimmed with flowers in blossom
‘n following the Wedding March of Mendelssohn
The world of words can be so kind
When the choice is mine
Кажется, я знаю что-то о мире слов
и даже о самом мире
что стоит мне порой соединить
в счастливом браке пару слов
украсить свадьбу рифмой торжеством,
тождественным мелодии счастливой …
О, мир слов!
Коль торжествуешь ты, покорена
Коль торжествую я, меня чаруешь
Surprisingly, but nobody spoke about Christmas directly… Indeed everyone felt it unnecessary, even rude, that the NAME of the SALVATORY LOVE could have been mentioned aloud, since it was in the air and in the hearts as it had been for two thousand and ten years on the Earth…
Merry Christmas!
