Е.Н. Кириллова «История моей семьи»

Содержание рубрики «Я помню...»

 
 

Передо мной лежит дневник отца,
Потрепанная черная тетрадка,
Но дорога она мне без конца,
Хоть жизнь отца мне вовсе не загадка.

Родился в деревенской  он семье
На рубеже веков, в девятисотом.
Немного он поведал о себе,
Но рассказал он обо всем с охотой.

О детстве сиротливом, почти нищем,
О быте незатейливом, простом,
И как мальчонка кусок хлеба ищет,
Каким пустым был деревенский дом.

Лишился своего отца он рано.
А мать, убитая, с ума чуть не сошла.
Оправившись, вставала спозаранок
И в деревнях куски просить пошла.

И матушка с сестренкой в Москву-город
Отправилась работать к богачам,
Чтобы не всем терпеть в деревне голод
И чтоб поближе к вольным быть харчам.

В честь мученика названный Никитой,
Страдал мальчонка в дядином дому.
Он не был ни голодный и ни сытый,
Давали подзатыльники ему.

Ворчала тетка: "Лишний рот нашелся",
Хотя оставила хозяйство Марья им.
Вернулась мать в деревню: сын пришелся
Ей незабвенным, самым дорогим.

Теперь на бар была работа вместе.
Мальчонка там за птицею смотрел.
Но через год на этом самом месте
Распалось всё, дом бар осиротел.

Лишь две зимы мальчонка проучился,
Потом в Алексин с матерью ушел.
Труда нигде малец не сторонился,
А в школу вновь учиться он пошел.

Везде его любили богомолки,
Рубахою учитель одарил.
Старательный мальчонка был и ловкий,
Четыре класса с легкостью свалил.

Потом Москва, он мальчик в лавке.
Как честный, там за кассою смотрел.
А вскоре в Туле был в рабочей давке -
Здесь он в токарном деле преуспел.

И вновь пошли по фабрикам скитанья.
А тут и Мировая началась.
Никиту в восемнадцать из изгнанья
Призвали - жизнь солдата полилась.

Жестокий страшный польский плен:
Работали, кормили, как скотину.
В тифу, во вшах, как полумертвый тлен,
И еле добиралися до тыну.

Пороли шомполами, добивали,
Бросали на мертвецкие тела.
У папы крест на шее увидали
И умирать оставили тогда.

Но выжил он, собрал себе подобных,
Из плена изловчилися бежать.
Чуть не настигла их погоня.
Будённого опередила рать.

На счастье Конная Буденного пришла.
К ней тридцать верст полмертвецы бежали.
Им две недели отдыха дала:
Больные на подводах разъезжали.

Потом телефонистом конным стал.
Четыре года в Армии был Красной.
Он, как в семью родную, к ним попал.
И будто жизни не было несчастной.

Вернулся к матери в Калужскую губерню,
Но потянуло вновь в Москву.
Совсем покинул он деревню,
Рабфак окончил и семью

Завел с хорошенькой Полиной,
Что тоже горюшка сполна
Хватила в жизни, хоть недлинной.
Но комсомольская волна

Полину быстро подхватила.
Там школа взрослых и семья...
Потом детишек трех родила,
Но выжила лишь я одна.

А мама не писала дневников,
Но жизнь ее мне тоже интересна.
Немного было ей годков,
Как Мировая сорвала всех с места

Калужских, тульских хлебопашцев,
Отправила искать приют
У хлеборобов-казахстанцев.
Но многие нашли уют

Себе в могиле. Так Арина
Погибла в голоде в больнице.
Остались Маша да Полина,
Бродили долго, как две птицы,

В степях Сибири необъятной
Куска искали у людей.
Но власть Советов благодатна:
Бездомных собрала детей

И создала для них детдомы,
Где деток прежде полечили.
Там их кормили, хоть и скромно,
А после даже и учили.

Вступила Поля в комсомол,
Образованье получила,
Потом уехала домой.
Никите там судьбу вручила.

Отец и мама из рабочих,
Интеллигентные вполне.
Таких, до знания охочих,
Немало в СССР-стране.

Недолго жили душа в душу,
Какой-нибудь десяток лет.
А злой фашизм решил разрушить
Тот новый социальный свет.

И в первый день войны народной
Отец мобилизован был.
Но, несмотря на быт холодный,
В нем не остыл познанья пыл.

В коротких сроках увольненья
(Полгода он в Москве стоял)
Он с дочкой продолжал ученье,
Он мне задачки задавал.

Тогда детей не обучали,
В том сорок первом злом году
Мы с ним второй класс прошагали,
Решили: в третий я пойду.

С войною мама поступила
В завод работать, на станок.
Ужасно тяжело ей было:
Суровых дней лился поток.

Работали с утра до ночи
И даже сутками они.
А голодали в Москве очень
В военные лихие дни.

Плохая жизнь для нас настала.
Бомбежка каждой ночью шла.
Но мама тоже помогала
Учиться дочке, как могла.

Вот так и не был год потерян,
С охотою училась я.
Тогда и стих мне был навеян,
И Марь Ивановна моя1)

Невольно слезы проливала,
Когда я простенький стишок
К 8 Марта написала
И в классе всех повергла в шок.

С тех пор пишу я понемногу,
Но был огромный перерыв.
И я опять прибегла к слогу,
Когда в душе настал надрыв.

Когда похоронила маму,
Я стала будто сиротой.
И хоть стара, но я без сраму
Опять балуюся строкой.

Семейная история строга.
Ее в стихах я кратко излагаю.
История мне эта дорога,
И с упоеньем я ее читаю.

1) Мария Ивановна Морковкина учила меня в 3-ем классе, школа № 287

24.11.2003

 

Содержание рубрики «Я помню...»