Галина Георгиевна Копылова «ЭХО ВОИНЫ»

Содержание рубрики «Я помню...»

 

Просыпаюсь порою ночною,
В окнах, словно дымы, облака...
Ноет память. Мучительно ноет.
Стонет в сердце глухая тоска.

Вряд ли кто помнит, что 21 июня 1941 года во Львовском оперном театре шел блистательный балет Глиэра «Красный мак». Мои родители сидели в ложе вместе с известными военачальниками. Они вернулись домой под большим впечатлением.

2 часа ночи. Тишину ночи вдруг разрезал пронзительный телефонный звонок. Отец взял трубку, выслушал сообщение и произнес: «Смотрели войну в кино, теперь увидите настоящую». Он схватил походный чемоданчик и в штаб.

Военные строгие тайны
Из дома отца увели,
А после — по улицам танки
Гудящей волной поползли.

По львовским кривым «коридорам»
Шли новые танки страны...
Казалась киношной и вздорной —
Война! Но ... присяге верны.

Шли танки Т-тридцатьчетверки
В тревожную, страшную даль.
Навстречу — война, ветер колкий,
Подумать об этом могла ль?

А потом день за днем: папа в штабе формировал войска на фронт, а мы: я, мама, шестилетняя сестра Рита — сидели в подвале дома. Папа приезжал обедать. С ним было хорошо, нестрашно. Мы смело поднимались в квартиру на 4-й этаж, смотрели с балкона, как над нами разворачивались немецкие самолеты и сбрасывали бомбы. Они летели по заданной траектории и взрывались на вокзале. Налеты повторялись через каждые полчаса. Небо на горизонте превратилось в сплошное зарево.

Мама просила, чтобы отец отправил нас к бабушке. Тогда он повез нас на вокзал. Какая страшная картина предстала перед нами: развороченные, горящие вагоны, вопли, толпы безумных людей. Я потом криком кричала несколько дней.

К счастью, командир танковой дивизии генерал Пушкин прислал грузовик для эвакуации своей жены и сына. Он предложил своему заместителю Копылову Георгию Ивановичу отправить и нас заодно.

Отец наспех подбросил нас в кузов машины. Сцена прощания была сокращена тем, что соседки стали запихивать к нам своих маленьких детей.

Крик и вопли. Безумные матери
В грузовик нам бросали детей,
Оставаясь во власти карателей,
И просили: «Езжайте скорей!»

Нам удалось вырваться из города...

Помню грохот снарядов и пушек
И руины высоких домов,
И людей, с узелками бегущих
Из родных и обжитых углов.

Мы продвигались на восток медленно: то и дело у нас проверяли документы, в городах постоянно звучал надрывный голос диктора: «Объявляется газовая тревога. Все — в бомбоубежище!»

Киев встретил нас бомбежкой. Машину отобрали. Мы отступали на случайных подводах. Мама проявила мужество и находчивость, и мы остались живы. Она приказала, чтобы при налете истребителей мы падали и лежали не шевелясь.

Однажды, прячась в кустах, я увидела, как молодой немец-летчик, низко-низко опустившись над землей, упорно преследовал бегущих от него людей. Он непрерывно строчил из пулемета, долго держась на бреющем полете. Я увидела лицо этого немца, его белесые глаза. Он расстреливал женщин, детей, стариков... и... хохотал. Мне этого не забыть! Тогда я этого ничего не понимала. Мне было неполных девять лет. А фашисты отрезали все пути отступления мирному населению. У них была четкая цель — уничтожение всего народа.

В моем сознании застыли навсегда как кадры из фильма ужасов дорожные впечатления. Горели огромные поля зреющих ржи и пшеницы. А в них много-много васильков. Целые васильковые поляны. И маки, маки... Разве это маки? Может, это были алые пятна крови убиенных?

Дорогой я увидела однажды на фоне сгоревшей дотла деревни силуэт одинокой сосны. Меня потрясли сиротливость ее, бессилие природы и людей перед лицом войны.

Уместно сравнение с пеклом
Переднего края войны.
Как призрак над прахом и пеплом
Обугленный стержень сосны

С приключениями и опасностью для жизни мы добрались до Тимашевки, где работал дядя Гриша, мамин брат. Вместе с семьями железнодорожников он отправил нас в тыл. Отдельным эшелоном мы двинулись дальше на восток. Теперь мы были организованные беженцы. Медленно продвигался состав по Северному Кавказу. Жили в Гудермесе, в Грозном, в станице Наурской. Тогда все народы были общей семьей, и терские казачки кормили блинами с патокой русских детей как родных.

При каждой остановке эшелона даже на две недели мама вела меня в школу. За время войны я сменила десять школ. И везде учили хорошо!

Фашисты шли по пятам. Помню: раненые бойцы, покинув госпиталь, спотыкаясь, на костылях, стремились к Каспийскому морю. Немцы забрасывали десант, чтобы в кольце всех уничтожить.

Наконец, мы увидели Баку. Искупались в море, хотя оно было покрыто нефтяными пятнами. Все члены нашей грустной «экспедиции» были посажены на пароход. Начался шторм, а с ним — морская болезнь. Мама спрятала дочек под лестницу. Нам топали по головам, зато не укачало.

В Красноводске всех высадили на площади и оставили ночевать на голом асфальте. Все вещи остались в вагоне. И мы, замученные, укаченные, голодные, спали, подстелив газеты под головы. Хотелось пить. Пресной воды не было. От морской открывалась рвота. Ночью поднялась песчаная буря. Утром мы проснулись и не узнали друг друга. Уши, нос, глаза были забиты песком. Но - команда срочной посадки! Вещи — в полной сохранности! Целый месяц мы ехали по Средней Азии.

Окончательно нас поселили в городе Джалал-Абаде, недалеко от столицы Киргизии. Так прошло полгода. Учились, собирали хлопок в колхозе, сажали рис. Пока я была в школе, мама работала на фабрике, захватив с собой сестренку. Оставить было не с кем. Или они обе стояли в очереди за супом для эвакуированных, под названием «брандахлыст».

Улицы Джалал-Абада были изрезаны арыками для орошения земли. Вблизи нашего дома проходила железная дорога. По ней часто мчались составы с углем в сторону фронта. Вагоны подскакивали на рельсах и теряли большие и маленькие куски антрацита. Мы ходили вдоль шпал и собирали в маленькое ведерко то, что упало. Хорошее топливо и подспорье в хозяйстве.

«Скажи, зачем из марли вдруг кресты
На окнах? Все дома — слепые.
На черном небе белые мосты
Крест-накрест. Песни боевые

По радио гремят и день и ночь
Ох, ты! Киты-аэростаты!
А где же папа?» - «Он на фронте, дочь
Все наступает враг проклятый.

Он далеко. Всем трудно. Ведь война».
Роса на рельсах серебристых тает. 

Да, Георгий Иванович мечтал передать свой богатый военный опыт молодым офицерам, когда кончится война. Но война закончилась для него слишком скоро: через три месяца его тяжело ранило под Варшавой, и в дальнейшем он не смог преподавать.

Вновь пахнуло порохом войны
И пронзило детское сознанье.
Я волнуюсь трепетом двойным —
Кадры детства и воспоминанья...

...Над селом несется самолет,
Бомбами вокруг он смерти сеет.
Кто остался жив, тому везет,
Но забыть все это не сумеет.

Перед тем, как перейти к кульминации моего повествования, я хочу рассказать о том, что не позволили строгие рамки первой, основной книги нашего курса.

Я прожила в Москве 60 лет (еще до войны мы жили в столице: отец 4 года учился в Академии). Остальные годы я блуждала по белому свету как дочь военного.

Я люблю свое поколение и хочу, чтобы его поняли наши дети, наши внуки.

У меня лично четыре внучки и внук — Михаил Иванович Ботусов. Мечтаю, чтобы он тоже окончил МГУ имени Ломоносова. А вот моя старшая внучка Лилия Александровна Сутормина уже студентка МГУ. Третье поколение моего рода окрыляется на Воробьевых горах. Мне хочется, чтобы все мои потомки знали правду о войне и то, чем мы все обязаны участникам Великой Отечественной. Военная тема занимает видное место в моем творчестве. Я пытаюсь передать знания и свои духовные наработки молодым. Стараюсь совершенствовать личное мастерство. Думаю, я поработала продуктивно в литературном объединении «Московский учитель» под руководством Аллы Дмитриевны Беловой. Опубликовала свои стихи в общих сборниках: «Сезам, отворись», «Родники народные», «Поэтические находки», «От Москвы до Берлина», «Эхо Сталинграда» и других.

Изданы мои личные книги: «Солнечное ожерелье», «Улыбка детства», «Ты создан для вечности», «Живое древо русской литературы», «Сорадуйтесь Истине», «Пора чудес», «И свет, и радость, и любовь» и другие. Моя мечта — выпустить еще сборник стихов «Моя родословная» и книгу стихов для детей с яркими картинками.

Сейчас же, во второй половине 2004 года, я почувствовала особую ответственность перед моими детьми и внуками, перед всеми молодыми. Ведь я еще не все рассказала о том, что мне пришлось увидеть и пережить во время войны.

Я ищу нужные слова, чтобы описать достоверно и ярко светлый, солнечный, благословенный день всеобщего братства. В голове клубятся образы, в сердце клокочат радость, слезы и восторг, а выразить их во всей полноте не могу.

Я снова возвращаюсь в «сороковые, роковые» прошлого века.

Шла весна... Однажды... Была темная южная ночь. Стояла тишина. Лишь перебрехивались собаки. Вдруг по всей станице началось странное движение: забегали люди с фонарями, факелами. Другого огня тогда не было. Метались от дома к дому, стучали и ставни: «Выходите!!!» Что случилось? 2 или 3 часа ночи? Наконец все слилось в общий хор, в сплошной, непрерывный крик: «ПО-БЕ-ДА!!!»

Сначала все онемели от счастья, а потом пошло такое буйное веселье, которое можно увидеть только на Кубани. Станичники прямо на улицах, во дворах устроили общий пир, широкое частолье.

Мы, школьники, как по команде, собрались ночью в школе. Все, все — весь класс до единого собрался одновременно в едином порыве. Как это получилось? Телефонов не было. А школа — наш родной дом, наш театр, наш музей, наш храм науки. Счастье было беспредельно. На радостях мы исписали все стены и даже потолок лозунгами: «Да здравствуют наши папы, мамы, дедушки, бабушки, учителя!!!»

Можно ли описать невообразимую радость людей и передать словами? Можно ли забыть этот день? Нет, это невозможно. Надо самим видеть, надо самим слышать, надо побыть вместе с ликующими людьми и слиться с ними в единый поток. Мы породнились навсегда. Всеобщему ликованию, всеобщему торжеству не было конца.

Боже, можно ли такое забыть?! Можно ли было не измениться, не расплавиться под лучами бесконечной любви и доброты?! Все переродилось во время войны, появилось новое восприятие жизни.

Растете вы, наши дети и внуки, наше будущее, наша надежда. Сможете ли вы понять величайшее счастье единения в радости, когда все общее, все наше: общее дыхание, общий хлеб, общие мысли и чувства?! Ведь были общие испытания, были общие большие потери... В КАЖДОЙ семье потери...

ГДЕ ОТЕЦ?!

Увидела я на вокзале мальчика
Среди шинелей и узлов.
Свернувшись на скамье калачиком,
Он спал под рокот поездов.

Причалит эшелон к перрону —
И унесется вновь во тьму...
Он спит и видит: из вагона
Отец спускается к нему.

Он третью ночь здесь, третьи сутки.
Он знает: кончилась война.
Вот только мама почему-то
Все плачет. Странная она!

Он просыпается с надеждой:
Отец его пришел домой!
Лежат десятилетья между
Тем майским мальчиком и мной...

Так было. А как будет? Это зависит от тех, кто сидит сейчас за партой.

2 сентября 2004 года. Урок мужества в 1-А классе школы № 1338. Я волнуюсь, начиная свой рассказ-воспоминание о Великой Отечественной войне. Смогут ли шестилетки-семилетки выдержать 40 минут без движений, слушая и сопереживая? Но учительница первачков Татьяна Васильевна Шишкина, заслуженный учитель Российской Федерации, смогла овладеть умами и чувствами своих новых детей. Они сидели не шелохнувшись. Эти чистые, родниковые глаза доверчиво смотрели на меня. Слезы стояли в глазах девочек. Целый урок мы жили в одном ритме, дышали одним дыханием.

Дети были подготовлены к Уроку мужества школьной линейкой 1 сентября: выступление директора школы № 1338, других участников митинга, звучание песни «День Победы» и весь праздник, хорошо подготовленный и проведенный с душой.

Когда я передавала свои книги «От Москвы до Берлина» и «Ты создан для вечности», учительница обратилась к ребятам. Они с полуслова все поняли, дружно встали. Мы почтили минутой молчания погибших в годы Великой Отечественной войны.

Я поняла, что все мои слова глубоко легли, как свежие зернышки, на благодатную почву маленьких сердечек. Мне поверили, и я поверила. Я поверила, что семена прорастут и дадут добрые всходы и плоды. Небывалое чувство счастья испытала я. Искры вспыхнули в моем сердце, вырвались из груди и зажглись живым огнем в сердцах всех детей. Самая сокровенная мечта моя сбылась.

Вспоминая эти счастливые мгновения, я повторяла в уме слова, сказанные первоклассникам: «Ребята! С 1-го сентября 2004 года пы не просто мальчики и девочки. Вы важные, государственные люди. С каждым днем вы будете интереснее, полезнее и ценнее для всех окружающих. Вы — главные жители планеты Земля в XXI веке. В 2015 году вы закончите школу. Уже в 30-40-х годах станете опорой страны. Отчего будет зависеть уровень вашей жизни и качество вашей работы? Оттого, как вы будете учиться, совершенствоваться, укреплять дух и тело». Мне кажется, что я убедительно дала жизненную установку, нацелила их на будущее.

Эхо войны... Урок мужества... Урок человечности.

 

Содержание рубрики «Я помню...»