Маргарита Сюрина «ОБЫКНОВЕННАЯ ИСТОРИЯ»

«Жизнь ничего тебе не говорит, она все показывает»
Ричард Бах
«Иллюзии»

Генка был мусорщиком.
Обычным чернорабочим родного солнечного приморского города.
А раньше - Генка сидел в тюрьме по навету врага.
А еще раньше женился он на девице, из-за которой в тюрьму-то и попал, и которая его обратно, из тюрьмы то есть, ждать, естественно, не стала.
А до этого закончил он медицинский, работал в больнице и был на хорошем счету.
А еще раньше учился он в школе и подавал большие надежды, и был способным к музыке. А в совсем далеком детстве его было все совсем чудесно: море, солнце, фрукты и Любовь…

Да… Вот так начало истории…
Вот так начало! Воскликнет в этом месте прозорливый продвинутый читатель, имея к подобному восклицанию, конечно же, все основания и полные права.
И правда: нам всем это все так знакомо, встречаем мы это так часто, у нас каждый третий – такой же вот Генка, поэтому здесь – абсолютный финал.
Что может случиться в описанной жизни?
Положим, что Генка состарится тихо, умрет, похоронят… А может, мы знаем, знакомцы по зоне нежданно нагрянут, начнут добиваться упорно чего-то, ну, и не добьются, наверно прикончат… А может, напротив, добьются злодеи, пойдет он на дело, но дрогнет рука, и там, как известно, финал неизбежный…
Вот, собственно, скажет продвинутый читатель, и конец истории, и нечего здесь писать и описывать, да и незачем – жизнь неизменно клонится к упадку…

А вот и нет!
Мы-то хорошо знаем, что именно хотим мы рассказать про этого вот Генку, и это как раз именно то, что и тебе, продвинутый читатель, и даже нам, инженерам человеческих душ, всегда интересно и полезно для здоровья узнать, прочувствовать и лишний раз прочесть: была у Генки Чудесная Любовь.

Вот он сидит сейчас, страшно худой и противоестественно бледный, под южным горячим солнцем и счастливо улыбается…
Страшно худой, потому что, ясное дело, мусорщик, да и на зоне здоровье подорвал безвозвратно; противоестественно бледный, потому что коренные жители приморских городов презирают загар и избегают его; а счастливая улыбка на лице – потому что есть у Генки Она – большая его мечта и тайна, огромная его Любовь… 
Даже и ты, прозорливый читатель, непременно заулыбался бы счастливо, лишь только увидел бы однажды, как светится солнце в ее золотых кудрях, как отражается синее небо в распахнутых глазах ее, как звучат соловьиные песни в ее щебетании, как огромное теплое море набегает нежданно прозрачной волной в легком касании ее рук…

А дело было так: все говорили, что родить они не смогут. Все говорили, что это безумно, что оба они больны безнадежно, и что ни кола, ни двора, а так, все одна чепуха.
Пусть говорят! Воинственно подумали они и пошли к Николаю за премудрым советом.
Ага! Догадается здесь наш прозорливый читатель, Николай – это, видимо, опытный врач, светило науки, или, вот еще версия, это духовный отец… Как догадки твои превосходны, читатель!  Прав ты, как никогда и нигде прав до этого не был!
Николай им сказал: смело, дети, дерзайте, и не бойтесь наветов, поклепов и сплетен, есть у вас у обоих все предпосылки, чтобы чадо родить вам обоим на радость.
Роды были тяжелые. Долго и трудно продолжались они, разрешившись успешно, и пришла в этот мир наш безумный, жестокий, где сажают в тюрьму по наветам злодеев, и где мусор кидают не в урны, а мимо, где всегда прав неправый, а левый подавлен, где бесчинствуют люто разврат и бесстыдство, в мир злосчастного Генки с обочины жизни, ворвалась навсегда и крылами забила Лебединая песня про вечную верность, и назвали ее, как уже догадался прозорливый читатель, конечно, Любовью…

А дело было так: однажды на зоне проснулся Генка посреди ночи и поверил в Бога.
Не то, чтобы в тот раз ему было много хуже, и тем более не то, чтобы было ему несколько лучше. Просто он понял вдруг, что вот, Бог – Он ведь Есть. И Генка тут же отписал своим родичам просьбу - выслать ему Новый Завет. Покуда родичи осмысливали просьбу, Новый Завет нашелся прямо на месте, и Генка тут же стал читать эту книгу. И странное дело, сокамерники его, заметив такое занятие, попридержали несколько буйные свои нравы и стали рассказывать, кто и что про это думает и знает. И странное дело, выяснилось, что многие кое-что и знают. Но если знание это было, как уже догадался прозорливый читатель, весьма относительное, то вот уважение обнаружилось безусловное. Чаще других имен поминали здесь с почтением Николая Угодника. Оно и понятно, конечно, любой продвинутый читатель, даже поверхностно знающий житие Николая Мирликийского и предание о чудесах, явленных миру Угодником Божьим, согласится, что дыма без огня не бывает. Святой Николай всегда особо почитался не только на Руси, но и во всех пределах, коих достигла Христианская вера, почтением к Чудотворцу проникнуты представители других религий и народов многих. Говорят, что, дескать, за его безотказность, но Святой Чудотворец бывает и крайне суровым, правда в том, что любого, кто искренне просит, кто от сердца взывает на доброе дело, за того Николай неизменный заступник и всегда помогает, вне стран и конфессий.

Генка воспламенился невероятной идеей и направился к местному мастеру татуировок, который прежде - был талантливый художник, а еще раньше – способный студент, получивший диплом Академии Художеств в Санкт-Петербурге. Мастер татуировок никому никогда не рассказывал, каким макаром он вот тут вот, собственно, оказался. Он только все время курил и делал татуировки, подавай лишь ему полотно.
Рассказал ему Генка, мастер выслушал, понял, и совсем расстарался, и явил нам уменье, и с тех пор по сей день и до самой до смерти, с узкой, жилистой Генкиной в шрамах спины сам Святой Николай бесконечно сияет, строгим взором глядит на того, кто подкрался, кто замыслил худое, поганое дело, и перстами, сложенными в Крестном знамении он всегда остановит того, кто намерен – в спину нож, или, может, чего еще хуже…

С того-то самого дня стал Святой Николай Генкиным Заступником и Советчиком.
Это он внушил Генке мысль, что надобно на воле жениться и пойти работать.
Это именно он, Святой Чудотворец, в чем совершенно уверены как Генка, так и жена его, заступился за них перед Господом, и Господь подарил им златокудрого Ангела, по обоюдному согласию названого Любовью – в память о бабушке…
А может, что и в напоминание о той бесконечной Любви, что открыта всем и каждому, было бы только встречное желание принять ее…
Звонко смеется златокудрый Ангел. Папу обнимает тонкими ручонками. И Генка замирает, и часто-часто моргает, и всякий шалопай-прохожий без труда заметит, что вот этот вот отец никому не даст в обиду свое сокровище. Сокровище, конечно, вырастет и многое поймет. Ох, как же много ей придется понять и принять… Но мы-то с тобой, продвинутый читатель, ведаем, кто именно поможет ей осознать все противоречия и все закономерности корявой нашей жизни, где прав всегда неправый, а левый подавлен.
Так понадеемся же на Него, но и сами, как водится, плошать не станем.

У буддистов есть такое представление о движении душ: дескать, душа будущего ребенка выбирает себе родителей, присматривается к ним, покуда плод во чреве формируется, и ежели находит в них что-нибудь стоящее, что-нибудь достойное любви и радости, тогда и наполняет собою новорожденного. Потому-то, наверное, и несем мы ответственность за родителей своих, стоит только нам достигнуть совершеннолетия, не в смысле получения паспорта, разумеется, а в смысле созревания нашей личности и человеческого разума.

Это и не значит вовсе, что становимся мы непременно кормильцами, а просто берем на себя груз за содеянное, который может порой и придавить несколько, попортить, что называется, осанку; но, однако же, все, что возложено на человеческие плечи, то и по плечу человеку. И на все, что надобно вынести, даны нам соразмерные силы…

Да… Экая путаница у вас, справедливо заметит здесь продвинутый читатель.
Все-то вы смешали в общую кашу, начиная от Николая Мирликийского и заканчивая буддистскими поверьями…
А вы вот сами-то, позвольте полюбопытствовать, к какой конфессиии принадлежите?

И скажем мы тебе, пытливый наш читатель, правда, с оговоркой, - чтобы ты никому не рассказывал, по большому секрету поведаем, что никакие мы в сущности своей совсем не буддисты… да мы и православные, положа руку на сердце, так себе: прихожане мы никудышные, в храме бываем редко, даже путаем порой числа второстепенных церковных праздников и не всегда понимаем значение старославянских и греческих слов…

Вот только… Веруем мы во Единого Бога Отца Вседержителя, всюду находим Его проявления, и  Духа Святого Животворящего всюду чувствуем, и в Светлое Христово Воскресение радуемся, как дети, надеясь на искупление наших грехов Кровью Спасителя, и чая Воскресения из мертвых и жизни Будущего Века…

И, как ты уже догадался, прозорливый читатель, конца у этой истории никакого и - не предвидится. Ну, так что же с этим сделаешь…

Апрель 2011 год, Москва
Маргарита Сюрина